и ничего я не боюсь
и я всего боюсь
и ничего уметь я не умею

я страшный человек
я не по делу злюсь
я жалобен и сух
и я себя жалею

твои мне облака
твои мне сапоги
и черные глаза
и лёгкие шаги

животные не маятся в тени
растения не укрывают слов
и сосредоточенье слёз
исходно как в надрезах у берез

берёг и ждал, твои лелеял сны
забыл о горе - горе не исчезло
я на горе увидел три сосны
срубил и посадил, но горе не исчезло

и ничего не знал,
и ни к кому не шёл:
метель и тело
знаются свободно

рубил сплеча
от сосен до берёз,
и сгоряча
хоть что-то уберёг

и берега твои,
родные берега,
любви подобны берегам -
безбрежны

прости меня за лысые луга:
обрящишь солнце ли,
утратишь ли безнежность?

и ничего ты не боюсь
и ты всего боюсь
и ничего уметь ты не умею

о, в нас горят леса
и влажные глаза
наш истончённый лик
потушат и развеят

Неутомимые петли
Жестокие вереницы
Отделаться и проститься.
Неутолимой жаждой
Закончиться - повториться.
Зачем розовеют щёки
Смертельною, но живою
Любовью. Зачем тобою
Наполнится - перельётся?
Свобода не стоит тока
В набухших венах крови.
Найду тебя у истока:
Где птицы твои, где брови?
Словами не подавиться,
Желаниями не наесться.
Тобою сгорают листья,
Тобою звучат свирели.
Алеют смущённые лица,
Твоею смущённые целью.
Схема горит заката,
Строго намечено утро:
Тугими шагами до врат
Тесных, где узок путь.
Пространные небеса
Садами цветов свернутся
Как только иссохнет роса,
Закрою твои глаза.

Перемоли всё мельницей,
Одень
Меня в уединённое начало.

Мерцает распечатавшийся день,
Урывками расстелена сирень —
В весну уходит.
(И ты в меня уйди)

Зачем сирень,
Зачем весна,
Когда печальней
Нет ничего — тебя.

Я уволок
Тебя под поднимающийся глас.
Теперь тоска неизлечимей быта!
Я одинокий странник,
Без тебя мне нету солнца, моря, и души
Моей.

Я знаю каждый мира язычок,
Он для меня знакомей всех живых,
Я говорю тебе слова, а сам
Захлёбываюсь с горем пополам.
Твои слова да богу в уши!

И где я позабыл себя?
Опять же расплескался,
Расклеился,
Сыграл аккорд во тьме,
И три заветных слова произнёс:
«Я низменно живой».
Иль неизменно?

Давай с тобой
Договоримся завтра умирать,
А жить договоримся на сегодня.

ты улыбаешься,
я улыбаюсь,
ты улыбаешься,
я улыбаюсь.

между простором груди
и тобою
имени нет, и названия нет,
вдоль по подвешенной памяти — след.

после тебя — там и памяти нет.
где пустыри покрывает рассвет,
после тебя даже воздуха нет,
чтобы все силы направить на слово,
возле тебя обитается свет,
всё, что хранилось доселе — не ново,
то ли забытое, то ли тяжёлое,
теплится что в ожиданьи суровом?

жизни длина
волны ширина,
то, что на коже — не воздух,
весна!
свежая память,
ресница луны,
сияние,
знамя сожжёное время,
знаю тебя,
спряжение пальцев,
чувствую землю,
уже не лицом в ней лежу,
земля — только средство,
земля — осыпалась
с пальцев (моих)
всё, чем я движим,
всё, чем томим,
спрятано в бездне
сверкающих знаков (твоих)

снится злой рассвет,
неубаюкивающий отпетый край,
не позабудь, не обессудь, не сгний,
не очерствей, не рань.

снится жестокое поле,
безжалостная роса
за сонными травами
одна глухая рань —
отсвечивающее мерило утра.
множественная полоса.

залитый первым дыханием мятый козерог:
первоначало где-то пасётся в лугу,
первоначало не отдавай врагу,
не наживай врага,
одно лишь общее тело — и враг, и друг,
полное общее тело тревожит.

утро всё ещё снится общему телу,
крупица явления плавного
скоро родится.
доброе утро снится,
оно ещё долго смеркается сниться,
общее дело
собрано по крупицам.
крупицам.

порой и митина любовь -
любовь
замри - умри - воскресни
так точно интересней?
хоть трескайся
хоть тресни
⁃ бац!
воскресни а потом умри,
воскресни,
и слёзы сладкие сотри
не мне.
так далеко, что было — как же далеко!
вдали виднеется,
но глаз твоих не видно
на голубом глазу не ухвачу
жую песок и жду
порвется волосок
на волоске висит
тебе ль мне ль им ли
говорить?
в конце концов
одни и молчаливы
как дикие и бурные заливы.
непознающеесебя
я все забыл, я все забыла
прости я много нынче говорила

Меня удивляют тропинки в лес —
Они берутся незнамо откуда,
Такие странные по природе:
От дна морского и до небес.

Зачем нам чувства, раз есть тоска?
Такая серая переправа —
Взгляну налево, пойду направо.
Твоя надёжность — моя расправа,
Твоя похожесть мне не близка.

Теперь законы уж все понятны:
Здесь будет плохо, а здесь приятно,
Здесь будет душно, а здесь прохладно,
Здесь будет сердце, а здесь рука.

Дуальность мира — ошибка два,
Твои слова да в твое начало,
Триада в небе меня качала,
И пятипалость бывает лишней,
Добросердечность бывает лишней,
Бывает ложь отражает мышцы,
Бывает горло к спине прилипло,
А будет что? Будет плохо слышно:
Я потерялась, а ты подвисла,
Здесь женский род не имеет смысла,
Жестокий взгляд не имеет смысла,
Ух, как опрятно здесь у виска!

Входите узкими вратами.
Меня удивляют тропинки в ад —
Они уютно лежат, жужжат,
Такие гладкие по природе:
Привычный вид, нет пути назад.

сегодня призрачна луна
и трещина на ней видна
и шорох из неё течёт
и я поверх неё, а чё
и за стеклом нечётна ночь
луна как бог бледна точь в точь
луна как шар полна точь в точь
полна как грудь дыханием
как грудь пред расставанием.

так вот: ведь я поверх луны
глаза блестящие полны
пусты холодные глаза
полны глазами небеса
и я бледна желанием.

желаю знать, желаю сметь
желаю сутками скорбеть
хочу прозрачно умереть
восстать из мёртвых, не робеть
и вихрем жить желания.

меня ведёт строка в леса
глаза красивы — небеса
и пелена на них — слеза
и на слезе мечтание

что треснет бледная луна
что я устану ото сна
что каждый миг давно весна
что каждый шаг равно блесна
что удочка уже полна
что созиданье, созерцанье — одно.

и я стою нагой
перед расколотой луной,
я знаю: этот шорох — вой
и треск, и первоздание

контур листа
ты ещё та
шаг добавляет
пространства туда
первый напас
яблочный спас
шаг утекает
сквозь пальцы вода
стыд от обид
воздух горит
верно вернёмся
сквозь таянье льда
холод руки
голод души
всё повторяется
ты не спеши
форма и свет
цикла привет
друг ненадежный
и лживый ответ
листья месить
листья трусить
их беспокоить
себя не забыть
мягкая мгла
мимесис сна
нежное слово
крадётся весна

мне без тебя одиноко, наверное, сильно,
я без тебя одинокое мыслю красивым —
это течёт дуновение вечного дня.
мысль изречённая дышит реальней меня.
речь удивительно гладко впивается в полость,
точно в пространство деревня ложится и волость —
словно умелый и ловкий смеётся делец,
актом живительным дышит загадочно лес,
я потеряю и тут же найду расстояние,
мне от испуга до зеркала видно сияние,
«я» крепко знает просторов бескрайнюю тьму,
точку для любования смело возьму
и помещу между взглядом, задуманным, вздохом.
кто-то в меня поместился секретным подвохом:
изредка слышно дыхание, шёпот и сон,
может, и я в помещение чьё-то влюблён?

прозрачность частного тела – не наше дело,
наше дело – всеобщая стройность души:
могучей, знойной, изящной, стройной
(такую ты не ищи)
найдётся само, атмосфера слажена,
в масштабах леса есть племена и клещи,
причёсывать поле, прочёсывать волю заново,
надежда плавится солнцем,
путник, ропщи,
в себе не держи, и иди,
смакуя оскомину,
отпущение слаще, светлее, одно за одним.
мне снились воины: полустрашные воины
всеобщего страха,
за страхом разгром трещит,
за разрушением разветвление выбора:
руины/строительство, тщетные чертежи.
безмятежная поступь, широкий шаг, чуть ли не выделанный,
спутник, видел ли раньше, увидишь ли позже?
когда поймёшь, что не двигался и не дышал –
двигайся и дыши.

я море, пускай берега меня обнимают,
море я, и от моря влажнеет знамя,
от моря небо темнеет над полевыми стогами,
от моря бегут моряки, в спешке наполнившие тюки.
моряки бегут с наполненными тюками
от моря, наполняющего их водой,
пастухи бегут от стад с пустеющими глазами.
за спиной пастухов, моряков, и над их головами
все моря скопились в единой Каме.
пастухи с моряками теперь понимают блаженных
с прищуренными глазами и высеченными руками.
море делится солью земли с дураками.

берега разноóбразны морю
море своеобразно в себе
ветер соразмерен морскому дну
успеть к моменту потопа
сообразить о глубине разрыва
успеть вознестись над морем
(aka и над собой)
внимать: отлив-прибой-отлив-прибой

Нет, не воспевать огрубевшую,
Ускользающую от понимания!
Хоть сложно отвыкнуть от тёпленьких рук,
Ласкающих упования.
Нет, не лобзать оголтелую,
Забывшую всякую меру!

Есть точные меры — лист, его прилистники, лопасти, черешок, врастающий в стебель.
По жилкам листа течёт поток,
(Крови зелёной прозрачный поток,
Беззвучным потоком течёт поток)
Прозрачной, развёрнутой жизни.

Только лишь то, что могу я упасть,
Уткнувшись в тёплую землю,
Ещё дыханием землю греть,
Только лишь это движение есть.

Подводным потоком течёт мицелий,
Гиты вонзаются в водный поток,
Ядра, и клетки, и мой ноготок
Чувствуют ветра отважный поток.

Своды и гнёзда, системы и схемы,
Всё понимание схлопнулось в точке,
Где бессловесно поёт рассвет,
Там Эпиктет поёт свободу.

Я лишь подобие образ и вздох
Я лишь уставшая роза ветров
Я лишь поставленный в сторону стог
Я лишь иголка в стогу.
Я тот!

С кем не бывает?
Бывает со всеми.

отзеркаливая слёз ручеёк,
шёл по свету ни жучок, ни хорёк,
и не зная о себе ничего,
шёл по миру, на котором светло.
шёл и песенку свою лепетал,
уставал, и перерыв на привал.
отдалённая дорога темна,
неизвестностью и страхом полна.
шёл по свету воздыхатель, душа,
шёл размеренно, шёл не спеша,
появилось тепло в тишине,
и сменилось прохладой извне.
шедший чувствовал — он для всего:
для земли и для неба, для рвов,
для ветров и для солнечных дней,
для семьи и для славных друзей.
шедший шедшему знак подавал,
уставал — перерыв на привал,
шедших свет разливался везде,
даже бликами плыл по воде,
отзеркаливая слёз ручеёк,
шедших дух мерзлоту превозмог.

нет ничего живого
в белой зиме,
всё удивительно ново
кажется мне.
снег растворяет память
прямо сейчас —
так говорят и надо
жить среди вас.
точная маркость снега
ночь напролёт
свет отражает века,
дремлет народ.
бог обитает рядом,
но не в анфас
как говорится, надо,
но не сейчас.
хочешь узнать секреты
призрачных звёзд?
взгляд устреми от ветра
в сторону слёз.
вывалить все ответы?
стань в тишину —
там тебе радость света
там тебе горечь лета
там тебе сладость
там тебе грусть

не страшно песни о любви
без уточнений знать. опасно
не слышать шума. посмотри,
без падежей — не то. напрасно
без света звуков спать в лесу,
не видя счастья полосу,
что у живых зовут закатом.
любое дыхло было ватой,
когда влюблялось угловато.
this too shall pass?* конечно, да!
неважно, что, а что там важно?
дыханье, голоса = вода,
огнём сердец зажжён, порядок —
сейчас. воздушное пятно
не разглядеть посредством взора,
фрактальность честного узора —
хотите строчки перевод?
*все канет в лету, кроме звёзд —
угомони души суеты,
чтоб поселиться в Андромеде.
законным шагом — в чернозём,
ростки отдашь, и нипочём.
я вечна пыль, я вечна радость,
мы все когда-нибудь вздохнём.

вероятно, это стихотворение не будет актуально, когда трансгуманизм и роботизация продлят жизнь до пределов менее обозримых, чем сейчас — это раз; когда любое проявление отвлеченной мысли будет менее интересно, чем строение великого неизвестного — это два, и когда это стихотворение не будет актуально — это три.

Бог не я, Бог одинок
Бог желает посмеяться.
Даже серый пастушок
Может с богом пререкаться.

Бедра бог несёт вперёд
Бодро, лихо и задорно.
Бог умрёт и не умрёт:
Абсолют, Генезис, Норма.

Перед зеркалом — часы,
Символизма очень много.
Богу нравятся Весы,
Он не любит Козерогов.

Посмотри в моё окно,
Почеши моё за ушком.
Сделай светлое темно,
Сделай тёмное наружным.

Нарядимся по грибы:
Удивительное рядом.
С этой стороны тропы
Он плясал в твоих нарядах.

Где виднеется закат,
Символизма очень мало.
Даже красная строка
Не всегда страшнее алой.

Где привиделся рассвет,
Ничего уже не страшно.
Солнце ярко, бог ослеп,
Всё становится неважным.

Глаза, залитые просекко:
Я ненавижу человека;
Я обожаю человека;
Пусть он когда-нибудь придет.

Нельзя им говорить об этом,
Нельзя показывать скелеты,
Запрещено писать заметки,
Пусть не узнают ничего.

Твоё укромное местечко,
Прекрасный томный человек,
Всё overnoted, overpointed,
Всё экстра смыслом обросло:
Теперь противное оно.

Как изучить до основанья?
Что время, если не желанье?
Что изучить до основанья?
Как время, если не желанье?

Любое действие — кольцо,
Бессмысленная трата сил.
Ведь я давно тебя просил
Отмыть нарощенные смыслы.

Чем только я не заливался,
Чему я только не учился,
Но я неправильно учился,
И очевидно не тому.

Теперь я сильный, ну и что?
Теперь я сильный, ну и где?
Мне нет покоя, только страх,
Что ты придёшь за мной со смыслом.

Что ты пойдешь со мной за смыслом.
Я не просил, я не хотел.

In the middle of transparent seas
Упрощать, усложнять, упрощать.
Уплывает межводный таксист,
Распускается роза ветров.
То, что есть — это всё не сейчас.

Как помочь одинокому путнику?
Пусть он взглядом решит за меня.
Зеркала — это тень облаков.
Там прошедшее каждого дня.

Так свободно на этой горе:
В ней, наверное, множество гор.
Вверх деревья в усталой коре
Вырастают ей наперекор.

In the middle of transparent lives
Where the sea is the mountain with trees
I will order you pasta with cheese
No regrets only pasta and cheese
On the mountain with trees which is also the sea
You, my traveller, hover and float.

Одинокому путнику смог,
А себе — не помог.

Синяя вена на члене твоём,
В комнате — темнота.
Мне с тобой сладко, когда мы вдвоём,
Нота звучит не та.
Нота совсем не должна звучать,
Хочется тишины.
Свет из окна закраснелся, мы
Стали не тем, что все.
Всё убывает, всего совсем
Не существует, увы.

Скульптура мыслит себя убыванием камня,
Муха на ней — себя — содроганием тела.
Проснуться, определившись:
Заметь, проснуться.
Принять положение,
Словно и не скульптура.
Отнять у скульптуры то,
Продолжай-ка сам.
Поэ интуи за окно и
Куда пропала
Не комната— сон,
И не сон— это индекс места.
Лес. Лягу во мху,
Мягкость мха меня тянет-тянет,
На мне проверяя тягость своих пределов.
Ещё потянуло сыростью— в нос и кожу,
Ещё почему-то другая открыта рифма,
Но я сейчас в -n местах — только это важно:
Во слове, во мху, в метро и
Куда "я" едет?
Откуда здесь снова "я"? Ой, как не хотелось
И то, что хотелось есть индекс моих пределов.
Любое местоимение возможно,
И знак препинания,
И положение тела.

Haze lulls my vigilance:
Odd corner's lullaby. Beep-beep
Old odour's step. Old pair of shoes:
I want them new. I want them, you
Are wrong. I'm wrong.
They all seem weirdos and Wangs
Snow-white and blind
Soothsayer's high and dry
(Don't leave him)
Soothe me hug me on the shore
So I'll discard my clothes, my habits
Trill away like a nightingale:
"wombwombwomb"-
To start a song. The song.

Начать со чрева, с трели соловья.
Я откажусь от одеяний и привычек:
Утешь меня. Объятья. Берегá.
Провидец выброшен на сушу. Он увидел.
Он слепнет, он бледнеет, он таков.
Gang bang, big tits, an actual rape, buongiorno.
"Хочу, чтоб не старели перепонки"-
У этой утки новая семья.
Трель соловья для трели соловья.
Мерцание, мерцание, земля.
Провидец, я, провидец, утка, я,
Gang bang, small tits, infantilism, buongiorno.

Разработка темы:
Протоплазма—раз.
У ядра геном,
А у ядра геном.
Транспорт полой жизни —
Веточка в руках;
Транспорт целой жизни —
Слёзочка в глазах.

А без этого тогда — куда?
Ночью отслоение,
Утром испарение,
Совместить дыхание
С чьим-то приближением?
Не поймать, не уловить:
Вот черта — вчера её здесь не было!

Человек-человек:
Хрип да храп,
Страх да крах,
На мгновение — осветление.
А потом — пыль в носу,
В волосах и в ушах,
И чего говорить?
Глас да глаз,
Слово за слово:

Нельзя-нельзя-нельзя
Нельзя-нельзя
Ни мирно зиждиться
На том фундаменте,
Откуда белые
Цветочки тянутся.

А когда поймёшь, что можно,
Будет поздно, будет мало.
Не поймать, не уловить:
Здесь была черта! Куда нам?

Нужно-нужно-нужно
Нужно-нужно
Обрести содержание,
Обрести как подарочек,
Любоваться которым нельзя.

И птенцом щебетать:
Глас да глас.
Вот он где, дорогой,
В первый раз.

Увидишь слева тень, а солнце справа,
Зови меня узнать о том, что помнишь,
Не бойся, что скажу тебе: "ага,
Поинтересней что-нибудь придумай".
Это не я, не я, не я, не я.
Так много не меня, меня так много.
Дрожащая, дражайшая, ну да.
Хочу сказать: "великолепно солнце,
Великолепна тень" хоть в сотый раз.
Хочу, чтоб первых поцелуев сотни —
Не пятьдесят — а может даже тыщи.
Вот видишь, снова-снова я тоскую,
Нет, чтобы наслаждаться жизнью-жизнью!
Вообще-то в Курдистане револю,
Вообще-то в Пакистане петухи
Пою,
Вообще-то и в России тоже утро.
И тоже мается, подрагивает тоже.
Признаться, мысль ушла гореть в Париж.
Не в тот Париж, где всё тобой любимо,
А в липкий и оплёванный Пари —
Слюна его, конечно, не потушит,
А только хуже, хуже, только хуже.
И здесь–ты–маленький, просматриваешь тень,
Которая мазком тебя уводит
В неведомую радостную даль,
Где я и солнце. всё, я не грущу,
И больше ни к чему не придираюсь;
Нас нет для этого несчастного столетья.
Вот, размечталась, дурочка, очнись,
Но не живи, а береги, пытайся.
Мне хочется туда, где хорошо,
Мне хочется туда, где широко.
Здесь широко и очень хорошо.
Я знаю много слов, но я не знаю,
Как их соединить в тугую нить,
Которая в игольное ушко
Всех наших жизней ловко попадает.

Произносить —
Осуществлять.
Сын старше,
Чем мать

Мятеж, голоса, ты!
Юшка, цветок, цветы!
Дальний неровен план:
Май там или туман?
Лай, точно слышен лай,
Мягкие-лёгкие-вдох —
Don't speak your memory,
Don't even speak or try,

Времени много. Нет.

Страх — спина (скелет),
Живот — одиночество,
Рот — отвращение,
Ноги — стеснение.

Жизнь — одиночество,
Смерть — отвращение,
Между — стеснение.

Слово— скончался (был),
Был, миновал, почил.
Снова примчался, стал
Спал. Спад. Финал.

Его можно сравнивать с чем угодно —
Себя можно сравнивать с кем угодно,
Её можно сравнивать, ну, понятно,
Мы все не такое видели — это да,
Детишки решали онтологическую задачу,
Одну на мильон, вот как это объяснить?
Они собирались в месте, и вместе жили
Рождались в одном помещении — и собрание,
Учились в одном помещении — и собрание.
А тот, кто сидел в конце, за отдельной партой
Партийно и понарошку был исключён
Из общего онтологического потока
В разрез и с логикой, и с каким-то смыслом.
Звонит, и звонит, и звонит — перемена, что ли?

Звонит и звонит и звонит — начинай сначала,
Шучу, ведь начало уже случалось,
Оно и сейчас случилось, и в этот миг.
Сначала было начало, потом — начало.
Здесь закономерен вопрос: «ну а где конец»?
Конец начнётся, тем самым он есть начало.
Умрёт за последней партой, а значит — смерть.
Ругаем болезнь и смерть — дай дорогу солнцу
Ругаем, ну а какого толка?
Как отзовётся — можно предугадать
Как отзовётся целое, если часть?

Часто и много думал о смерти,
О слепоте,
Стоит об этом вспомнить?
О недоношенных де-,
О Вы, о мы, об ах, об ой,
Об об,
Чаще всего затмение наступало.
Меня выносило оттуда,
Туда кидало,
Больше думал о смерти,
О пустоте,
Думал: "пора бы уже, а то."
Я регулярно бросал себя,
Заодно
И мысоль (нет, не ошибка)
На пол дороги
К дому.

Ну и зачем оглянулся назад?
В анфиладе букв
Как отыскать искомое
Нынче слово?
В начале было оно,
Его Кто сказал?
Установил законным,
Сделал основой?

Человеку доверено многое,
Но не всё,
В действительности — всё,
Но не одновременно

Здесь я использую много любимых поз:
Текстовый дуализм,
Intimacy, вопрос,
Ретроспективный взгляд,
Угловатый слог,
Эксплуатация слова Бог,
Или слова бох,
Разогретый и завершённый трюизм,
Разогретая, не завершённая мысль.

По традиции мне
Ничего от себя не осталось.
Если трель соловья
Означает свою одичалость,
Если берег безбрежен,
А солнце спокойно лежит
На закате из страхов, оврагов, ветвей,
Если сердце дрожит
На пороге рожденья,
Что смерть, но в отложенном виде.
Под линялым бесчувствием
(Кто на него не в обиде?)
Обнаружу заветный каркас
Под названием "дух".
Отражусь на поверхности
И с поверхности испарюсь.

Мы ходим, трипуем, ножками машем.
Я не накрашена, ты не угашен,
Святая водица — дай мне напиться!
Узор облаков — это светлые лица.
Бетонный забор по проекту Бориса,
Пёс поднимает лапу пописать.
Чувствуешь счастье момента густого?
Мы на просторах, нас всего двое.
Это не свалка и не гаражи
Держимся прямо, и не спешим.
Болтаем о всяком, что на уме:
Баллончики с краской, идеи извне.
Прошу, подари мне билетик на Летова,
Я передам ему с Янкой привет.
Мы ходим, активно жестикулируя,
Злость испаряя и радость транслируя.
Ты грубый и нежный одновременно
Так не бывает, наверное.
Как же запомнить сие состояние:
Ты для меня удивительно ранний,
Будто подснежник или весна.
Все это слишком просто для сна.

Клетки в моей крови заменяют мне
Клетки в моей стране.
Клетки исписаны розовым карандашом —
Значит, уже хорошо,
Оттого, что поля заботливо держат суть.
Сложно теперь свернуть.
Клетки в моей крови обещают мне
Помнить о скорой войне,
Что опустошит и откроет вид,
Поле раскрасит гром,
Молния вцепится в старый электроприбор,
В старый электроприбор.
Старый электроприбор привычно закоротит,
Дед заколóтит дверь,
Молния вонзится в его кадык,
Он зарычит как зверь
Он стволовые клетки не отдаёт
Что заменяют ему
Прошлой страны одноклеточную тюрьму,
Ветхой страны тюрьму.
Дед или я или общий эритроцит
Нас ведь не разделить
Клетки в моей стране повсюду рябят
И приступают гнить.

MOAN

Душ заплакал, потому что
Есть такое слово "надо",
Душу хочется отмыться от него.
Для него теперь одна отрада —
Плакать бесконечно с периодичностью в две секунды,
Чтобы синхронизироваться с краном на кухне.
Металлическая раковина принимает слёзки, отдаваясь звуком.
Душ и кран симпатичны друг другу.
У них одна на двоих душа.

Ты для меня дано давно
Неслышным шагом за спиной,
Оно мне надо всё равно,
Оно во мне усердно дышит.

В коробке пусто головной,
В ней что-то вроде дум о счастье,
Оно не думает начаться,
А мне пора бы причащаться.

Влипаю челюстью в закат,
Плывёт неровными мазками,
Меня замазывая в камень
Утяжелёнными руками.

Оно начало всех начал,
Оно упрятано в причал,
Оно волну волной качает,
Но утро веки поднимает.

Постой, а можно же не ждать!
Зажать потоки новостей,
Избавить мысли от костей,
И всё — летай себе, потей.

1
Маленькие камушки
К голеньким ступням
На верёвках рваненьких
Миллионы дамб
Что мне эта судебка —
Древнее кольцо
Даже если сбудется,
То уже не то.

2
Произошёл разрыв глобальный
На станции метро финальной
Произошёл финал глобальный
На красной станции метро
Зачем мне этот запах странный
Разворошил смешную рану
За белой пеленой дурмана
За белой плотной пеленой.

3
А в ладошках маленьких
Мира пустота.
Будем миром мазаться,
Связь уже не та.
Будет жарить боженька
Жирные блины.
Головы закинуты,
Мы приручены.

4
Произошёл великий прочерк
В огромной звонкой пестроте
Когда укутался однажды,
Настроен в ушко посопеть.
Зачем мне этот возглас странный
В несуществующем депо,
И в умозрительном пространстве,
И там, куда не подсмотреть.

5
А макушка аленька —
Яркие ручьи,
Мажет джемом боженька
Жирные блины.
Звать звезду по имени
Тонким голоском:
Мне назначь свиданьице
Встретимся потом.

Выйдя из круга первого
Сразу ступить на второй:
Пористая система,
Розовых жизней рой.

Помыслить, затем поделать.
Дай мне, пожалуйста, пять.
Ночью пришло виденье,
Буду теперь считать.

Раз, два, три — день недели,
Четыре— уже сейчас.
Мы оказались в деле,
Стало быть, всё про нас.

Пять — осмотри окрестности,
Шесть — поднимись над собой —
Там отражение вечности,
Тело, от страха не ной.

Семь— что же будет дальше —
Не говори, постой.
Восемь — большая удача,
Девять придёт зимой.

Я бы вернулся к шести:
К вечности над собой,
Что мне мешает идти?
Сбой, простите, не сбой.

Вот я и извинился —
Это препятствует ходу,
Медлить, кривить, лениться,
Зависеть от дня погоды.

С кем я разговорился?
Кто мне мешает идти?
Последнее воскресение,
А я у себя на пути.

Предположим, есть вывод, есть ввод,
Есть момент посреди,
Или это заряженный воздух
Щекочет в груди?
Или вдох успевает за выдохом?
Там, наугад,
Путешествуют в теле живом.
Только этому рад:
Ты живой, потому что способен
Себя отражать.
Всё, что есть: батарейка в часах,
Оболочка, душа;
Неужели тебе в этом царстве
Нельзя задышать?
Первый вдох— к бесконечному выдоху
Маленький шаг.
Ну и что, эти полочки с мыслями
Могут упасть,
И останется: тропики, детство,
Удача, асфальт —
Не пытайся слова уловить,
Если хочешь понять.
Лучше синтаксис ловко скрутить
И над миром поднять,
И покатится лишнее вниз
И отдельное — вспять.

Вычислил по айпи:
Скрыться теперь никак.
Вычислил и нашёл
Материно гнездо.

Все разломал "ага",
Минимум весь стряхнул,
Вычислил и убил
Девичий неответ.

(Неэлегантно так,
Будто бы лесоруб)

Крик уже не кричит,
Голем теперь торчит.
Колется и мурчит
Неэлегантность та.

Тихо так подошёл,
Быстренько всё нашёл.
Что-нибудь за душой
Девице ты оставь.

Скошено да темно.
Тесно: не спишь, не ешь.
Всё человеческо:
Даже в затылке плешь.

Однажды мой преподаватель
Мне посоветовал прочесть
Ступень новейшей философии,
Каркас которой позади
И впереди
И за горою
И на стене
И подо мною.

Затем подруга мне сказала,
Что видит ящериц, и изи
Я патологию связала
С "динамикой- ползучей- слизи" .
Ей не до шуток,
Но не мне

Чему я, в общем, научилась:
Любая слабость,
Любая мерзость,
Любая бедность языка
Есть красота существованья,
Существованья простота

Как на неведомых дорожках
Агхори трупы доедает,
Так красотой существованья
Малышка ужас оправдает.

К чему гоню телегу эту?
К тому, что вряд ли разберёшь,
Живёшь ты славно,
Иль нелепо,
А может вовсе не живёшь.

И лишь холодный хвостик ящера,
Случайно сердце задевая,
Тебя пробудит от чего-то,
О чем пока ещё не знаешь.

И если хвостик разбирать,
То там не хрящ, а мета-метод,
Который призван пробуждать
Таких как ты глухим приветом

ты просил разбудить тебя через час.
што такова? это всево лиш чяс.
что такого? это всего лишь час -
разбужу тебя через час от часу.

Станет легче — шепчи:
"мне теперь легко"
я тебя закутаю глубоко
будешь нежится
у меня
в огрубевших от хода
ступнях.

говори, что хочешь
не хочешь - нет
я увидела давеча твой скелет
как, наверное, холодно
и тяжело
постоянно таскать его

только час, А столько всего пришло
А отхлынуло, будто и не было,
А в моих руках ты — угрюмый кит,
горячо твоё сердце кипит.

Мы помчимся?
-помчимся
Куда?
-Куда
Передразнивает сама вода,
Окружая твоё голубое тело.
Доминанта на гладкости и ступнях
Этот фетиш исходит из знания дела:
Камень точит вода, а дорога - пятки,
До чего же не то:
Проиграю в прятки
(В глубине, где привычней киту, чем мне.)

Доминанта на крепкой спине.

Видя деревья и звёзды,
Видя себя в отраженьи реки,
Чувствуя запах руки, и воды, и земли,
Я не могу избавляться так скоро от мысли:
Нет человека светлее, чем тот, кто завис
Между звездой, и водой, и землёй;
Но не внутри, и руками себя раздвигая,
Двигаясь в такт, где мелодика речи другая,
Там и поётся, и светится, и умирает,
Там, где и речь и река —
Обе впадают в раскинутые берега.

Так вот, беги
По орошённой травке
И пой,
Повсюду замечая зеркала.
И не криви душой
!Ла-ла-ла-ла!

Ходи-броди,
Едва ли уловим
Ход мыслей золотых.
Не потому ли
Появилась ясность,
Что гул затих?

Из мысли в сон
Как в озеро с мостков,
Ни капли не боясь.
И в бесконечность глядя,
Гладкий и простой,
Стремись упасть.

Так вот, броди, беги,
И песню напевай,
О пустоте,
О том, как весело
Тебе с собой
Ай-ай-ай-ай!

Гляди:
Движенье,
Перспектива,
Свет и цвет.
Звук, ясность,
Отгадай, чего же нет?

Туда-сюда, а надо бы туда
И никуда обратно, никогда
Струится осмелевшая вода
Через тебя продеты провода
Ты ими изолировался сам
Проблема в слишком длинных волосах
Хранящих информацию твою
Как о тебе тебя воспоминанье

Все пробуждаются от нашего рассвета
Наверное, когда наступит лето
И мы поймём что это было где-то
А то что есть не делось никуда
Туда-сюда, а нужно разглядеть,
Разгладив потемневшую морщину
Неведения и тревоги след
Как после утомительного нет

I
Не что-то страшно, а ощущение:
Воздух, накопленный в поле
Зрения. Слезный канал, из него
Выделения. Всё это страшно,
Но до смешного.
Как ни пугайся, как ни бойся чего-то,
А ощущение делает чувство,
Вот ороборо себя дожёвывает
Точно в момент, когда ты боишься.
II
Можно ли вытащить каркас из
Того, без чего не обойтись?
III
Бояться, пугаться;
Бояться пугаться:
Отождествляя ясность и бред:
Можно не можно
Да или нет.
IV
Дерзать, дерзать,
Дерзать: дерзновение:
Светится алеф
Под дуновением
Ветра заветного.
Светится ярко.
Что это значит?
У алефа нет
Ощущения страха
Что это значит?
Алефа нет
Для него самого;
Алеф, и всё!
И ничего.
V
Все мы желали боли собачке,
Кошечке, зайке, но не себе.
Где это видано? Где это слыхано?
Боли желали, но не себе.
VI
Господи, я тебя не признала:
Ты учредитель девятого вала?
Волн вереница опять накрывала
То, без чего не смогла обойтись.
VII
Где тот каркас, что так крепко держал
Где та строка, у которой спросила
"Как сделать так, чтоб меня отпустило?"

Стихотворение о плече

Со-бытие: здравие упокоя,
Ужин коптится в кухне, я — на твоём плече.
Так мне всего хватило— больше не буду.
Вот бы истратить жажду.Но наслаждаться чем?

Вот бы себя истратить, чтоб вне себя от счастья
Прыгать, рыдать, коптиться ужином на плече.
Главное — не проснуться, ну и не подавиться:
Слюнкой блестящей, косточкой и вообще.

Туловище трясётся, ходит озноб ужасный —
Чтобы не сомневаться, нужно твоё плечо.
Может быть, со-вместиться? Это полезно, братец.
Я бы тебя любила, мыла бы, ну а чё?

Дай замечтаться, братец взяв тебя за плечо,
Плечи, поверхность кожи, кожу и что ещё?

Цвет сотворения мира:
Красный-зелёный-синий,
Мир растворился в цвете,
Миру там ничего,
Где тяжело и вязко,
И поджидает опасность,
И за углом — коляска,
В ней— человек залёг.
Он безобразно тонок,
Пальцы его — перепонки,
Он побежит вдогонку
И обнаружит порог.
Так повторится сотни
Раз и за разом — два:
Мир—человек—коляска—мягкая голова.

Человек vs мир
Человек vs что угодно
Эфемерный волдырь
На лице непонятно чего
Завтра снова случишься
Так было каждое утро
По привычке закуришь
Сигарету одну на двоих.
Как обычно пресыщен,
Достаток лишь мера души,
И достанешь из пачки вторую
Как будто спешишь.
Хорошо, а куда?

Говорится, поётся, молчится,
Вот из ранки невидимой
Кровка густая сочится,
Как с утра невозможно
Забыть помочиться,
Так тебя невозможно
Забыть.

Есть афазия в местной глуши;
И пока говорится — дыши:
Животом, диафрагмой,
Успеешь — и выплюнешь слово.
Дислексия — лепнина из пластика,
Закрутился язык, значит снова
Ты куда-то спешишь.

Стихотворение о такси

Бог едет,
Вызвали такси
Из сумрачного бытия
И потому такси не наше,
А всея,
И повезёт оно без кочек,
Без всего,
Такси свободное: не наше,
Не его,
И повезёт нам, если он в такси уснёт,
И мы успеем пошептаться,
А пока
Неси скорее из дорог река
Сквозь эту вечность, эти облака

Некто ковыряется в носу,
Болью ожидания томясь,
И на жёстком стуле исседясь,
Ёрзает, зевает и вовсю
Хочет разбежаться и —
Упасть
В пропасть, в чан
С топлёным молоком
Неба, чтобы звёзды ртом
Все до капельки ловить —
Поймать,
Выплюнуть, избавясь от всего
Твердого — во рту, в руках, в сердцах,
Покачнуться маятником, но
Несвободен некто, он зачах —
Заробел, загнил и поволок
Собственные чувства вопреки
Собственному разуму. Одно
Лишь осталось в нём, и он кипит,
Мается, колышется внутри,
Жёсткое сидение прижав,
Забывая, безрассудно о
Том, что он с собою на ножах:
Давится топлёным молоком,
Топится в топлёном молоке,
А зачем теперь ему оно—
Не поймётся то уже никем.

Когнитив раздвинув, расширив силой
Я иду к вершинам сырого мира.
Были там блаженные и наркоманы,
Их стремленья терялись в густых туманах,
И они, не в силах принять, что есть,
Накрывали стол и садились есть:
На вершинах всё превращалось в прах,
И они же в сухих своих устах
Языком шевелили в седьмом поту.
И теперь я есть,
Я теперь иду,
Мне ещё немного:
Открою дверь,
Белым ветром, вершина, меня измерь,
Задуши душонку мою пустую,
Я букашка, букашка не протестует.

Удивительный сон, когнитивный провал;
Захотелось, чтоб стол меня накрывал.

Знаю, как поезд, дорогу:
Coitus тёмных пространств:
После глухого тоннеля
С рельсов бесшпалых — вон,

И по траве прижатой
Буду скользить, визжать,
Поездом встречным вопьётся
Звук одичалых колёс.

Мне тебя не хватало —
Грома колёс железных
В крови моей железной —
Стука весёлых колёс.

Так нестерпимо пряно,
Так далеко и прямо,
Будто ничто не сможет
Мне в бою помешать.

Чувство как исповедь льётся,
Чёртик в углу смеётся,
Мне широко живётся:
Точно, но наугад.
-
Война — дело молодых,
А в бой идут старики:
Быть может, это разрыв
Шаблона или сердец?
Быть может, они стареют
За миг, в пути на войну,
И без особых причин,
Устало тлеют в дыму?
-
Я о какой войне,
Собственно, речь веду?
Мне не понять самой
Значит, о том и речь

Порядочность беспорядка
Плюгавый стыдится дум
Отсюда и насекомость
Угум!
Изгибы всегда солились
Волнением а теперь
Другая пора настала — поверь.
Облизываюсь в порыве
Как соль мне твою лизнуть
А может под грудью складку
И грудь
Скорее неважно это
Чем важно
Ты это брось
Волнение, соль и складки
И врозь
Вот так-то мы отделились
От друга–друг
От себя
Волненьем солёным холод
Дробя

Куда б мне деться?
Кому бы сдаться?
Я как гигантский
Протуберанец:
С холодным нёбом
И вздутым тельцем.
Спешу забыться,
Забыв одеться.
Молюсь сквозь слово,
Прошу потише.
Раз-два - вдыхаю.
А кто-то дышит.
Субстанций масса.
Из паутины
Я выползаю.
Они противны.
В густую пустошь
Взгляну впустую,
Себя насильно
Я опрокину.
Теперь по брюшку
Гуляет ветер.
И мне не деться,
Ведь я в ответе!
Всех приручила,
Не зная, кто,
И тихо таю.
Беру пальто.
Зачем одежда?
Раз-два-вдыхаю
Теперь умею.
Не успеваю.
Читаю тексты
Из слов законных.
Не понимаю —
Что в них такого?
Уже растаяла:
Стекаю ловко
По скользкой плоскости.
Моя головка
Цепляет гладкости:
Не раскололась бы
Да, нечем хвастаться
Слова знакомые
Слюны подбросили
Теперь из нёба
Жгут переносицу.

и этот чудесный день
запомнился мне как тень
как встреченный под окном
ты с чистым странным лицом.

я день этот помню так:
как будто это овраг
покрытый зеленой травой
и все с работы домой

а мы пропускаем взглядом
сидим в непонятной весне
и пенятся облака.

пока.

Это мы прошли?
Или жизнь прошла?
Виден мир лишь
Наполовину.

Это мы одни?
Или я одна?
Зной, но листья пали
Как звёзды.

Невозможен страх,
Вероятен Бог,
Жизнь внутри меня
Содрогнулась.

Пыльно на часах,
Я— лицом в сугроб,
И тебя совсем
Не осталось.

А кого мне греть?
И над кем скорбеть?
И зачем бояться
Потери?

И цветёт весна,
И несёт волна,
И прибой зальётся
У цели.